ПСТБИ-Online

На сайте газеты Точка.ру опубликованы несколько материалов с критикой марксизма.
В том числе интересная статья С.Г.Кара-Мурзы Возвращение к православию (№7(73)2012).

Православие религиозное ядро народа, предопределяющее ход истории
Тема отношений религии и народа очень деликатная. Сразу ограничим ее – будем говорить с позиции светской, не касаясь сокровенного смысла религии как разговора личности с Богом, как надежды на спасение души. Это – дело тайное и сугубо личное. Но у религии есть и другая, земная ипостась, ее общественное дело. Она особым светом освещает мир и все человеческие дела, является жизнетворным корнем культуры. В этом качестве религия принадлежит всему народу, даже атеистам. Она «пропитывает» всю общественную жизнь – семью и школу, хозяйство и политику. И даже необязательно это утверждать – религиозный взгляд на мир неустраним, как ни бьются над его искоренением в некоторых культурах. Понятное дело, в своей земной ипостаси церковь утрачивает ореол непогрешимости – и священники, и верующие выступают как часть общества, порой очень влиятельная, которая имеет свои интересы и свои установки, иногда спорные. Даже папе Римскому, который формально непогрешим и ошибаться не может, приходится извиняться. Обычно за давно умерших предшественников (как в деле с Галилеем), но недавно и за себя лично
Ошибка Карла Маркса
Сначала несколько общих замечаний. Людей старших поколений у нас долго обучали кое-чему из марксизма. Обрывки его еще сидят в сознании, надо о них сказать. Обсуждение религии – один из главных методов, даже инструментов марксизма. Маркс утверждал: «Критика религии – предпосылка всякой другой критики». Если учесть, что все составные части марксизма проникнуты именно критическим пафосом, то можно сказать, что «критика религии – предпосылка всего учения Маркса». Марксизм отрицает конструктивную роль религии в создании и сохранении народов, и это ошибка. Религия (шире – религиозное мировоззрение) – ключевая часть мировоззренческой матрицы, на которой собирается народ. Маркс пишет о религии: «Ее сущность выражает уже не общность, а различие. Религия стала выражением отделения человека от той общности, к которой он принадлежит, от себя самого и других людей, – чем и была первоначально… Она низвергнута в сферу всех прочих частных интересов и изгнана из политической общности как таковой». Это неверно, религия не отделяет человека от общности, а совсем наоборот – соединяет его с нею. Религия всегда была средством господства (то есть создавала «вертикальные» связи между людьми), но она же связывала людей и в «горизонтальные» общности (народы). Даже на пороге Нового времени Ф. Бэкон называл ее «главной связующей силой общества». Именно в религиозном сознании возникла важнейшая связующая людей сила – коллективные представления. Они не выводятся из личного опыта, а вырабатываются только в совместных размышлениях и были первой в истории человека формой общественного сознания. Поэтому первобытные религиозные представления сыграли ключевую роль в соединении людей в племена, а затем и народы. Религия порождает специфические для каждого народа культурные нормы и запреты, а также и понятия об их нарушении (грехе). Это связывает людей в народ. Ведь именно присущие каждому народу моральные (шире – культурные) ценности и выражают его идентичность, неповторимый образ.
Этнический психоз западного мира
Обретя способность «коллективно мыслить», человек сделал огромное открытие для познания мира, равноценное научному открытию: он разделил видимый реальный мир и невидимый «потусторонний». Оба они составляли неделимый Космос, оба были необходимы для понимания целого, для превращения хаоса в упорядоченную систему символов, делающих мир домом человека. Эта функция религиозного сознания не теряет своего значения до наших дней. Религия соединяет людей в народ не только общими ценностями, но и ритуалами, которые связывает космологию с устройством общества. Ритуал – «символический способ социальной коммуникации», его первая функция – укрепление солидарности людей и психологическая защита общества. В ритуальном общении преодолевается одиночество людей, укрепляется чувство принадлежности к целому, через ритуал разрешается внутренний конфликт между желаниями и запретами. Антропологи считают, что именно поэтому в традиционных обществах, следующих издавна установленным ритуалам, не встречается шизофрения. Ее даже называют «этническим психозом западного мира». Признаком кризиса «среднего класса» считают возникновение субкультур, которые в поисках способа преодолеть отчуждение осваивают мистические культы, создают секты и коммуны, проводящие бдения и медитации (часто с применением наркотиков). Это – реакция на безрелигиозное бытие, не удовлетворяющее неосознанные духовные запросы человека. Всплеск такой мистики мы наблюдаем сейчас и у нас в новом «среднем классе». Понятно, что для земной жизни человеку нужно рациональное мышление. Религия же – качественно иной тип сознания, в ней осуществляется разделение сакрального и профанного (земного) пространства и времени. Это одна из возможностей убегать от профанного времени, от «ужаса истории» – в богослужении и молитве (другие способы дает искусство, театр). Религиозный взгляд укрепляет рациональность (если их не пытаются вульгарно смешивать). Религия – уникальное историческое явление, возникшее как разрыв непрерывности, подобно науке. Религия не «выросла» из дорелигиозных воззрений, как и наука не выросла из натурфилософии. И функцией религии, вопреки представлениям Маркса, является вовсе не утверждение невежественных представлений, а рационализация человеческого отношения к божественному. При этом религия мобилизует и присущее каждому народу видение истории, и художественное сознание. Возникает духовная структура, занимающая исключительно важное место в мировоззренческой матрице народа, дает ему, по словам Тютчева, «предчувствие неизмеримого будущего».
Кто нас создал?
Христианство во всех его ветвях сыграло важнейшую роль в становлении европейских народов, включая народы России. Русский же человек «создан Православием». В зависимости от того, как формировалось религиозное ядро народа, предопределялся ход его истории на века. Бережное введение христианства в Киевской Руси было важным условием для собирания большого русского народа. Последствия религиозных войн, порожденных Реформацией на Западе, не изжиты до сих пор. Глубоко повлиял на Россию и раскол русской Православной церкви в ХVII веке. Религия во все времена оказывала огромное влияние на искусство как способ осмысления мира и человека в художественных образах. Песни и былины, иконы и картины, архитектура и театр – все это сплачивает людей одного народа общим невыражаемым переживанием красоты. Русское искусство корнями уходит в Православие. Ему мы обязаны тем, что наше искусство лишено изуверства и «воли к смерти». Можем ли мы найти картины русских художников, подобные картинам Босха! Роль религии как силы созидания народа была различной в разных странах и в разные моменты. В Новое время в этот момент бывают тяжелые столкновения религии с идеологией национализма, стягивающего народы в нации. Этим объясняется антиклерикализм Французской революции, производившей сборку нации граждан. Русская революция была проникнута национализмом в двух его версиях – буржуазно-либерального у кадетов и общинно-державного у большевиков (их интернационализм был формой мессианизма). И в этой революции мы наблюдали столкновение идеологии и религии, как и в других больших революциях. Отношения государства и церкви стабилизировались только после Гражданской войны, к 1924 году. Во время кризиса Германии для сборки нового«народа фашистов» была попытка создания новой «немецкой национальной церкви». Идеолог этой программы Розенберг писал: «Не жертвенный агнец иудейских пророчеств, не распятый есть теперь действительный идеал, который светит нам из Евангелий… Теперь пробуждается новая вера: миф крови, вера вместе с кровью вообще защищает и божественное существо человека... Старая вера церквей: какова вера, таков и человек; северноевропейское же сознание: каков человек, такова и вера». Здесь видны философские различия двух тоталитаризмов – фашистского и советского. Чтобы укрепить связность русского народа, государство не стало создавать суррогат религии, как якобинцы или фашисты, а обратилось за помощью к традиционной для русских православной церкви. В 1943 г. Сталин встречался с иерархами, церкви было дано национальное название – Русская православная церковь. После войны число церковных приходов увеличилось с двух до двадцати двух тысяч (антицерковная кампания Хрущева была антинационалистической и имела целью пресечь одну из программ сталинизма; это облегчило демонтаж советского народа).
Как утес над пропастью
После советского периода, во время которого народ был скреплен квазирелигиозной верой в коммунизм, вся система связей народа переживает кризис, в преодолении или углублении которого религии снова предоставлена важная роль. Нынешний процесс расщепления народов на расходящиеся этнические общности с возрождением признаков племенного сознания вызван ослаблением всей системы связей, сплачивающих людей в народы, и не в последнюю очередь – ослаблением интегрирующей силы религии. Вся эта система – в неустойчивом равновесии. Разбиты, ослаблены или рассыпаны почти все скрепы, стягивающие русских в народ, – государство, хозяйство, общая память и общая мораль, чувство территории, связи с братскими народами, мир национальных символов (не считая символа Великой Отечественной войны, который тоже неустанно подтачивается). Православие стоит, как утес над пропастью, за который мы зацепились. Оно тоже – объект подкопов и подгрызания. В общем, это понимают и берегут Церковь от соблазнов реформации,расколов и внешней критики – и злобной, и простодушной. Опасность, мне кажется, исходит от наших общих неумеренных притязаний. На Православие многие хотят взвалить земную ношу, которой оно не должно и не может нести без того, чтобы не повредить своей главной сокровенной цели. Беда в том, что уровень религиозной грамотности у постсоветской интеллигенции очень невысок, и политики обычно смешивают религиозные и клерикальные понятия, религиозную составляющую мировоззрения с политической ролью церкви. От Православия ждут советов и указаний о том, как нам устроить чисто социальные или даже политические дела. Не хотят вспомнить, что «Богу – Богово, а кесарю – кесарево». Сегодня почти все политические силы трактуют ту или иную религию в качестве атрибута этничности. Когда политики говорят о проблемах русского народа, то вставить в свои программы «немножко Православия» стало почти обязательной нормой. Тут есть риск национализации или даже этнизации церкви, ослабления вселенского и всечеловеческого духа Православия. А этот дух сегодня для русских – необходимая опора, чтобы не поддаться настойчивым попыткам толкнуть наше самосознание в тупик этнического национализма. Это и было бы эпохальной победой противников России, так как лишило бы русских той способности к собиранию народов, которую им дало принятие Православия. С другой стороны, сам русский народ переживает, как было сказано, кризис всех скрепляющих его систем. Укрепление русской этничности может стать тем чрезвычайным, хотя и рискованным средством, которое на время может компенсировать обрывы и разрыхление других связей. Тут требуется пройти по краешку обрыва. Судя по всему, в руководстве Церкви понимают величину и сложность задачи. В доктрине «Основы социальной концепции РПЦ» (2000 г.) сказано: «Когда нация, гражданская или этническая, является полностью или по преимуществу моноконфессиональным православным сообществом, она в некотором смысле может восприниматься как единая община веры – православный народ».
Не меч, но стержень
Пока что и гражданская, и этническая нации в РФ находятся в процессе становления. Более того, между двумя русскими национализмами – гражданским (имперским) и этническим (изоляционистским) – идет борьба. Влиятельные силы стремятся загнать русских в этнонационализм и вытравить из них имперское сознание. В массовом сознании Православие выступает как защитник и русской этнической, и российской гражданской идентичности. Это – важный фактор всего политического процесса в нынешней России. С гражданской точки зрения, это вызывает тревогу. Слишком многие и разнородные интересы липнут к Церкви, пусть даже искренне. В условиях раскола общества и множественного конфликта интересов это может нанести ущерб той системообразующей миссии, которую Православие сегодня выполняет для сохранения России. Эта миссия несравненно важнее частных интересов. Власть стремится получить от Православия его сакральную силу, которая, как считают, укрепит легитимность политического порядка, вернув идею «православия, самодержавия, народности» в ее новом виде. Это, на мой взгляд, рискованная попытка. Каша, зваренная Горбачевым с его «демократией» и Ельциным с его «олигархией», никоим образом не отвечала православным нравственным нормам, и расхлебывать ее надо на чисто земной социальной основе, не сваливая эту ношу на Церковь. Левые иногда ищут обоснования социальной справедливости в христианстве, чуть ли не ставя знак равенства между ним и социализмом. Это – тоже иллюзия, непозволительное смешение земли и Неба. Ведь Царство Божие не от мира сего. Кризисные проблемы земного жизнеустройства надо решать на рациональной основе, исходя из интересов социальных групп, хотя и следуя высоким идеалам. Появились и политические организации, действующие под православными эмблемами. Эти эмблемы и названия как будто гарантируют правоту их чисто партийным установкам. Иногда эти установки бывают агрессивными и создают новые линии раскола в обществе. Конечно, таких радикалов, как Глеб Якунин, больше мы не видим, но все равно, это – рискованный путь. Запад пошел по этому пути, допустил политизицию религиозности, и это привело, как выражаются их же богословы,к угасанию в людях «естественного религиозного органа». Христианско-демократическая партия – порождение гражданского общества, организованного по интересам на основе социальной конкуренции, благодати она не может иметь по определению. Да она ее и не ищет, ей важна эффективность. Повторю мысль, высказанную в начале. Есть риск, что, навязав религиозному сознанию и религиозному чувству политические и социальные функции («меч кесаря»), мы помешаем им выполнять ту тайную и, на мой взгляд, необъяснимую миссию Православия, которая необходима России абсолютно. Православие – невидимый стержень, без которого русский народ рассыплется и исчезнет, как человеческая пыль. Но на этот стержень нельзя нагружать работы, для выполнения которых нужны другие механизмы, причем много разных. Мы обязаны строить и ремонтировать, проектировать и конструировать эти механизмы, не уповая на Бога. Мы же видим, как разнятся православные народы, как отличаются русские от греков, сербы от румын. Значит, в сборке их участвовали и другие силы, помимо Православия. Другое дело, что строительство этих связей и механизмов надо вести, сверяя их с теми нравственными ценностями, которые Православие излучает в мир. Эти ценности, их явный и сокровенный смысл нам надо понимать гораздо лучше, чем сейчас. И тут, конечно, лучше вести диалог с Русской Православной церковью, чем с астрологами или хаббардистами. Но ответственность за земные дела мы должны брать на себя.